![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Про Онегина и Татьяну
Jun. 24th, 2013 10:37 pmОткрою страшную тайну: я очень люблю "Евгения Онегина":) Во всех видах его люблю, от текста до оперы, и вот давеча от Амарин получила прекрасное: http://fryreadsonegin.com
Здесь аудиокнига английского - совершенно блистательного - перевода "Онегина", тот самый случай, когда и перевод, и чтение (хотя уж на что не люблю ни аудиокниги, ни Стивена Фрая) позволяют вдоволь помедитировать над оригиналом и увидеть прежде незамеченное в пушкинском тексте. Всем советую скачать и слушать:)
Тута подумала про отповедь Татьяны в самом конце. По тексту как-то кажется, что это слова дамы за тридцать, уже видевшей все на свете и ничему не удивляющейся больше, очень сильной, страстной и совладавшей с собственными страстями, очень честной - потому что честь и долг давно стали ее натурой.
А тута я внезапно поняла и посчитала, что ей от силы двадцать два года от силы, скорее двадцать один. Она младше меня. В семнадцать влюбилась, в восемнадцать поехала в Москву, два года где-то замужем...
Монолог Татьяны звучит совершенно по-английски - в духе stiff upper lip и *лежи и думай об Англии*;) ее, помимо всего прочего, оскорбляет этот неудержимый поток страстей, который на нее без спросу обрушивает Онегин. Ее "я вас люблю - к чему лукавить?" чуть не между делом сказано, признанием свершившегося факта перед последним "прощай". Ее чувство - не индульгенция для возможных похождений, не повод пожалеть себя, не источник бесконечного потока ОБВМа в духе Онегина, со слезами, бледностью, припаданием к ногам, целованием рук и прочим, о чем он мечтал в своих письмах. Это скорее данность, объективная реальность, с которой нужно как-то обращаться: любовь есть? есть. Она сама, свободной волей принесла другому обеты перед Богом и людьми; значит, невозможно? невозможно. Прощай же, и раз навеки, то навеки прощай.
В фильме-опере 1958 года это хорошо видно: в последних фильма мы видим не Онегина с его позором, тоской и жалким жребием, но Татьяну, закрывшую за ним дверь. Она смаргивает слезы и поднимает глаза, - рождение королевы, я по-другому не могу сказать. И королевой она и останется, и будет блистать в Петербурге, будет поддерживать таланты в своем салоне и, смею поверить, будет не только об Англии думать, но и, распрощавшись с собственным прошлым, полюбит мужа - взаимопонимание между ними уже есть, в конце концов. А потом, так как Петербург далеко не Англия, отправится за ним в Читу... или куда еще в те края.
Здесь аудиокнига английского - совершенно блистательного - перевода "Онегина", тот самый случай, когда и перевод, и чтение (хотя уж на что не люблю ни аудиокниги, ни Стивена Фрая) позволяют вдоволь помедитировать над оригиналом и увидеть прежде незамеченное в пушкинском тексте. Всем советую скачать и слушать:)
Тута подумала про отповедь Татьяны в самом конце. По тексту как-то кажется, что это слова дамы за тридцать, уже видевшей все на свете и ничему не удивляющейся больше, очень сильной, страстной и совладавшей с собственными страстями, очень честной - потому что честь и долг давно стали ее натурой.
А тута я внезапно поняла и посчитала, что ей от силы двадцать два года от силы, скорее двадцать один. Она младше меня. В семнадцать влюбилась, в восемнадцать поехала в Москву, два года где-то замужем...
Монолог Татьяны звучит совершенно по-английски - в духе stiff upper lip и *лежи и думай об Англии*;) ее, помимо всего прочего, оскорбляет этот неудержимый поток страстей, который на нее без спросу обрушивает Онегин. Ее "я вас люблю - к чему лукавить?" чуть не между делом сказано, признанием свершившегося факта перед последним "прощай". Ее чувство - не индульгенция для возможных похождений, не повод пожалеть себя, не источник бесконечного потока ОБВМа в духе Онегина, со слезами, бледностью, припаданием к ногам, целованием рук и прочим, о чем он мечтал в своих письмах. Это скорее данность, объективная реальность, с которой нужно как-то обращаться: любовь есть? есть. Она сама, свободной волей принесла другому обеты перед Богом и людьми; значит, невозможно? невозможно. Прощай же, и раз навеки, то навеки прощай.
В фильме-опере 1958 года это хорошо видно: в последних фильма мы видим не Онегина с его позором, тоской и жалким жребием, но Татьяну, закрывшую за ним дверь. Она смаргивает слезы и поднимает глаза, - рождение королевы, я по-другому не могу сказать. И королевой она и останется, и будет блистать в Петербурге, будет поддерживать таланты в своем салоне и, смею поверить, будет не только об Англии думать, но и, распрощавшись с собственным прошлым, полюбит мужа - взаимопонимание между ними уже есть, в конце концов. А потом, так как Петербург далеко не Англия, отправится за ним в Читу... или куда еще в те края.