Верлибры на сон грядущий

[istarni]

В последнее время нашла я если не утешение, то опору в стихах одного большого мизантропа.
Впрочем, у него были на то причины. Бертольд Брехт за свою жизнь оказывался в кайзеровской, веймарской, гитлеровской Германии; Австрии, Дании, Швеции, Финляндии, СССР, США, Швейцарии, ГДР; из половины мест в списке приходилось бежать, то от фашистов, то от антикоммунистов; нигде не прижился, даже вернувшись на родину. Это про него друзья говорили: как трудно антифашисту жить среди людей, для которых Гитлер виноват лишь в том, что проиграл войну.
Несправедливость и ужас времени-места Брехт всегда ощущал прекрасно, пожалуй даже слишком остро; в окрестном человечестве - да и в себе самом - не видел особо ничего хорошего; "против" чего бороться - понимал очень хорошо, а в идеологиях "за" разочаровался почти во всех - и все же не стал циником; возможно ли так долго протянуть на чувстве "ТАК быть не должно"?

В часы страдания и грусти перевела два его депрессивных горьких верлибра. Один - "К потомкам" - переводился на русский еще в 1970-е, у другого есть любительский перевод. Тем не менее, я перевела их еще раз от горя. Почему именно эти? Потому что, как мне кажется, Брехт в них уловил горький дух времени да, и нашего тоже. Косяки, разумеется, мои.

Тому, кто колеблется

Ты говоришь:

Наше дело плохо.

Тьма сгущается. Сил все меньше.

Мы трудились столько лет -

а теперь нам хуже, чем в начале.

При этом враг сильнее, чем когда-либо.

Его мощь, похоже, возросла. Он принял вид непобедимого.

А мы - этого не скрыть - наделали ошибок.

Нас все меньше.

Наши лозунги перепутались. Наши слова

враг переврал так, что не узнаешь.

Что из сказанного нами оказалось ложью?

Лишь кое-что - или все?

На кого мы еще надеемся? Что ж мы - остались не у дел,

выброшены из реки жизни? И что - так и останемся -

не понимая никого, никем не поняты?

И повезет ли нам когда-нибудь?

Так спрашиваешь ты. Не жди ответа -

кроме того, который дашь ты сам.

***

К потомкам

I

Я живу - вот уж точно - во мрачные времена!

Беззаботное слово глупо. Лоб без морщин -

признак бесчувствия. Тот, кто смеется,

еще не получил дурных вестей.

Да что ж за времена, когда

Беседа о цветах почти преступна,

раз в ней молчание о многих, многих зверствах!
И тот, кто спокойно идет себе по улице,
вряд ли отзовется на горе своих друзей?

Да, да: я еще зарабатываю себе на жизнь.

Но поверьте мне: это случайность. Ничто

из сделанного мной не дает мне права есть досыта.

Лишь по случайности я уцелел. (Когда удача изменит - мне конец).

Мне говорят: ты ешь и пей! Радуйся тому, что ты имеешь!

Но как могу я есть и пить, когда

Обед я вырвал у голодного,

и моего стакана воды лишен жаждущий?

И все ж я ем и пью.

Хотелось бы мне быть мудрым.

В старых книгах написано, что - мудро:

Держаться в стороне от мирских споров,

свой краткий век прожить без страха,

добром воздавать за зло,

Не исполнять, а забывать свои желания -

вот что считают мудрым.

И ни на что я не способен:

Я живу - вот уж точно - во мрачные времена!

II

В городах я бывал во время смуты,

кода там царил голод.

Среди людей я бывал во время бунта

И я восставал вместе с ними.

Так шло время, данное мне на земле.

Я ел в перерывах меж боями.

Я ложился спать среди убийц.

В любви бывал я груб
и вовсе не созерцал природы.
Так шло время, данное мне на земле.

В мое время дороги вели в трясину,

Язык предавал меня палачу.

Я добился лишь немногого. Но власть имущим -

- я надеялся - было бы спокойней без меня.

Так шло время, данное мне на земле.

Сил было мало. Цель

была в далекой дали.

Ясно видна, пусть мне вряд ли добраться.

Так прошло время, данное мне на земле.

III

Вы, кто выплывет из потока,

в котором погибли мы,

вспомните,

говоря о нашем бессилии -

о мрачном времени,

которого вы избегли.

Мы-то шли, меняя страны чаще башмаков,

через войны классов, и были в отчаянии,

видя беззаконие и не видя бунта.

При этом мы знаем:

и ненависть к подлости

искажает черты.

И гнев против беззакония

срывает голос. Мы, желавшие

приготовить почву для дружелюбия,

Сами не могли быть дружелюбными.

Но вы - когда дойдет до того,

что человек поможет человеку -

вспомните о нас

со снисхождением.