Смесь. В основном отцы и дети

[istarni]

Пишу че-т помаленьку, но больше читаю. Под катом, как ее называли в журналах девятнадцатого века, смесь разного окученного.

- Окучила воспоминания Басаргина. Басаргин, хороший, хотя и зануда и морализатор). О., впрочем, сам тот еще зануда. _Очень_ зашла мне часть про после Сибири - кусок про его имение. Это объяснение того, что происходило в голове либерального дворянства: он покупает имение с крепостными со знанием того, что скоро освобождение; оставляет их на барщине, но эту барщину ограничивает и платит за нее деньги, как вольным; выпадает в осадок от дворовых и их "барин изволили споткнуться и ручку ушибить", от количества слуг и того, как исполняются приказания, от контраста слуг сибирских и слуг дворовых. Я наконец поняла, что должно происходить в голове человека-просвещенного-дворянина-который-покупает-имение-с-помещика - объяснение, от которого я не убегу в ужасе.

***

- Волконский в пятидесятых годах, когда к нему приезжала сестра Софья Григорьевна, объездил с ней все, гм, окрестные достопримечательности. Письмо Пущину от 17 июня 1855 года:

"Много я объездил, был в Чите…, был в Благодатском, видел старое пепелище наше, назначенное в слом уже несколько лет, и рядом с ним не зимовой, но обширный европейского устройства со всеми удобствами для ссыльных рабочих. (…) Был в Акатуе и на могиле М.С. (…), был в Большом Нерчинском и Александровском заводе, где видел тому несколько лет туда прибывших, видел, что хотел видеть, что должен был видеть".

Вот така турпоездочка. (Оффт: ЧТО должно было быть в Благодатске в двадцатых годах, если в каторга пятидесятых для побывавших там ранее - "европейского устройства со всеми удобствами"?)

***

(Кстати: не могу найти в природе ни одного письма между Волконским и Оболенским. Просто спортивный интерес. Интересно, это потому что: 1) что-то опубликовано, а я не знаю где 2) оно не опубликовано, но есть в архивах (…скажем, фонд 606 говорит, что письма О. есть от длинного списка, как раз и от Волконского тоже - но что там?) 3) оно не опубликовано и нет в архивах, но утеряно 4) его в архивах нет, потому что не было, потому что они просто особо не сошлись и особо друг другу не писали (я могу понять, милейший О. с его всепрощением и занудством мог и раздражать…)

***

- Лепарский, конечно, бОльшей частью почти иногда даже гуманист (на общем фоне), но  грозиться расстрелять, засадить в караулку ждать приговора, а потом отпустить - такие штуки он тоже проделывал. Что думали предполагаемые расстреливаемые, история умалчивает.

Скажем, в Петровском учат грамоте - то есть хоровому пению - то есть грамоте. В один прекрасный день комендант отдает приказ, чтобы мальчики больше не ходили в казематы и чтобы их не пропускали туда, так как получилось сведение из Петербурга, что из 3 отделения едет чиновник проверять. Ребят перестали пропускать, но один добродушный офицер, Иван Иванович Переушин, детей пропустил. Завалишин на это донес; комендант, недолго думая, велел капитана Переушина расстрелять. Плац-майор (Лепарский-младший) кидается к дамам; дамы кидаются к коменданту и уговаривают его Переушина отпустить и даже не выгонять со службы; - Переушин потом доживет до старости, выслужит пенсию, но до старости при вопросах об этом приговоре и ожидании расстрела - плачет… (воспоминания А. Першина)

Да и вначале - не только к Сухинову, но и в…несмертельных случаях - к благодатским товарищам, скажем, Лепарский…где гуманист, а где по инструкции. А потом - почти у них всех остаются его, Лепарского, портреты, которых Николай Бестужев специально для желающих товарищей написал Сильно Больше Одного.

(… Но за эти тринадцать лет и коменданту, в общем, есть о чем подумать, и он, думаю, меняется тоже…)

***

- Про Лепарского и О. мой любимый эпизод. Письмо авторства Лепарского Петру Николаевичу Оболенскому, отцу героя:

„Затем обращаюсь к предмету наиболее близкому сердцу нежного отца, оплакивающего судьбу несчастного сына, в которой, по долгу человечества, принимаю искреннее участие. Помышляя об его будущности, я всегда обращал внимание на те же самые обстоятельства, которые ваше сиятельство в письме своем изъясняете. При недавнем свидании с И. В. Цейдлером, я просил его внушить сыну вашему от моего имени, сколько необходимо убедить тетушку его, Варвару Александровну, дабы обеспечили будущее его содержание; к сему представляется одно только средство, состоящее в том, чтобы при жизни своей она положила в сохранную казну капитал, с такою оговоркою, чтобы следуемые с оного проценты выдаваемы были ежегодно на содержание сына вашего, по жизнь его; а дабы еще более упрочить его будущность, надлежит распространить получение сих процентов на его детей и на все его потомство (если бы он вздумал когда-либо жениться). Без такого распоряжения ожидает сына вашего в заточении совершенная нищета... Я советую через Ивана Богдановича представить все это Варваре Александровне не в одних только лаконическнх выражениях, а именно в таком виде, как оно действительно быть может. ".

Высокие, высокие отношения. Отец гос. преступника поздравляет с Новым Годом не сына, а коменданта тюрьмы. Комендант тюрьмы пишет отцу гос. преступника, что выделите, пожалуйста, вашему преступнику денег, потому что я просил вашему сыну от меня внушить, чтобы он сам попросил денег,  но так как он не просил и не попросит, а между тем останется нищий, то пишу вам…!

***

- Еще про портреты. И папеньку О. Это, видимо, был сурово-любящий папенька. Письмо 1833 года: "Посылку получил, портрет и рисунок комнаты. Кто у вас такие виртуозы: о сходстве не могу судить, так давно не виделись - а столько воображаю".

Это…гм…папа за семь лет забыл, как выглядит сын? или это такой вежливый способ написать "ты за семь лет так изменился, что я лучше не буду о сходстве с прошлым…) (цит. по: Зильберштейн, Николай Бестужев и его живописное наследие)

***

- Про отцов и детей. Товарищ Ростовцев, кажется, поставил себе задачу воспитать своих детей людьми лучшими, чем он сам. И, кажется, преуспел в этом. Есть письмо уже 1859 года, в котором тот обижается на письмо сына (очень…рростовцевски-дрраматическое, но неважно), в котором о том, что я к тебе, любимому-уважаемому сыну, человеку правды и любви, со всей душой, а ты - "и правда-де мне недоступна". В общем, кроха сын пришел к отцу, и спросила кроха, а что ты, папа, делал вокруг 14 декабря и как именно ты сделал свою большую карьеру?

…Потом, после смерти Ростовцева, флигель-адьютанты и с недавних пор графы Ростовцевы-младшие поедут в Лондон, и там в том числе увидятся с Герценом и, видимо, убедят его, что он в своих обличениях отца был не совсем прав… И заплатят за эту встречу своими блестящими карьерами - в почетную отставку по возвращении. Впрочем, не совсем - Николай Ростовцев вернется на службу, в итоге станет генерал-губернатором Самарканда, очень много сделает для того края и оставит очень добрую память...

У сыновей Оболенского все скромнее. Оба закончат московский университет, медицинский и юридический факультеты, оба будут служить в Калуге - один в окружном суде, другой - земским врачом...

Comments

[istarni.livejournal.com]

Слушай, спасибо тебе громадное за историю про Тигенгаузена, я ее раньше не видела! Но это, конечно, совсем...параллельные вселенные. Ладно не писать - но забыть, как зовут?

Про Оболенского-папеньку у меня из воспоминаний (и кусочков писем вокруг да около) сложилось ощущение, что сына-то он любит... как Идеального Послушного Сына Надежду и Опору в Отличие От Всех Остальных Сыновей От Которых Только Расстройство... а когда выясняется что у сына свои представления о прекрасном и правильном, то папа выпадает в осадок... ( им еще в Москву родственники в таких выражениях сообщили о 14 декабря и роли Оболенского, что еще удивительно, как семейство его не прокляло на месте..Ну, два года не писал никто. О. вспоминает, что первое письмо от отца от получил уже в Чите).

Вообще из воспоминаний Сабанеевой - дочери Варвары Оболенской, сестры героя - такой...интересный оттенок отношения. "Ах, сколько несчастий пало на семейство, брат Евгений попал в крепость, и от этого нам столько проблем, столько проблем!"

"Бедный, дорогой дед мой! Колючие тернии выросли тогда на пути его жизни, а он был уже в преклонных летах, но эти скорби были посланы ему всесильной рукой Промысла Божия, и так он их и принял. Матушка благоговейно говорила о его кротости и терпении в этом испытании и всегда удивлялась, как он находил силы нести этот крест.
Надо тоже понимать, что тогда в этой семье Оболенских совершилось что-то выходящее из ряда обыкновенных горестей, встречающихся на пути человеческой жизни. Этот маститый старец, покрытый сединами, князь-отец, пораженный в самое сердце в старшем любимом сыне, в том именно сыне, который своим поведением, своими нравственными качествами, казалось, укреплял силу благодати, лежавшей на его доме!.. И ему, отцу, надо было принять все это, надо было тоже найти силы своим примером умудрять в терпении окружающую его семью.
Каково тоже было это горе для тетушки фрейлины! Там, в ее кабинете над письменным столом, портрет в золотой раме... Как кротко глядит с полотна эта темнокудрая красавица в белом платье с этим легким облаком широкой оборки вокруг лебединой шейки! То портрет великой княжны Александры Павловны, тоща уже в Бозе почившей. Но фрейлина хранила в душе своей самое нежное воспоминание. И они все, эти августейшие особы царского дома, надо понимать, чем они были для бабушки фрейлины! Что такое родные перед ними? Разве могло ее сердце биться к родным тем самым биением, которое отдано давно им - им одним! Петербург, дворец и эта драма!.. О! их знакомые, хранимые так свято в душе и памяти образы! - все мешается в ее голове. Какой-то хаос и что это такое? - это не смерть, но тоже что-то неотразимое, живущее, гнетущее, щемящее сердце! И этот траур, облекший всю семью в свой черный саван."

Воспоминания заканчиваются свадьбой Вареньки Оболенской, и там тоже пассаж, что перед свадьбой она грустит - ах, она несчастна, ей некому открыть сердца, подруги далеко, брат Евгений в Сибири - ах, как она грустна!

Самое интересное, что потом (через несколько лет) общение с родственниками таки налаживается. Как-то где-то...